История моего рождения - РОЖДЕНИЕ Катажины

У меня к холодильнику приклеена картинка - мы стоим с Петром на фоне заходящего солнца. Это мое последнее фото живота. Через несколько часов у меня начались схватки, и больше всего я боялась родов.

Слово «роды» впервые было упомянуто при родах, но тогда оно показалось таким далеким, таким абстрактным, что я отодвинул мысль о нем далеко. Я учился дышать, как будто мне было интересно, на что это будет похоже, но, честно говоря, меня совершенно не заботило, что меня ждало. Вдруг в конце 8-го месяца врач сказал, что голова ребенка настолько низка, что я могу родить в любой момент. С тех пор я жил на бомбе замедленного действия. Я не уходила из дома, не выходила одна, пока, наконец, не смогла вообще ничего делать, кроме ожидания родов.

В ожидании родов

Живот у меня был тяжелый - настолько, что мне было трудно подняться на третий этаж. У меня болела спина, кожа на животе чесалась и казалось, что вот-вот лопнет. Я ходил в ванную каждые полчаса. Я не могла заснуть, а когда наконец заснула, мне приснилось, что я рожаю. Я проснулся весь в поту и вздохнул с облегчением, что еще не время. Снова и снова я спрашивал своих друзей, каково это было, когда вода отступила, и как, извините, моя дочь должна была выбраться из меня. Это сделало меня ужасным. А с дочкой все было хорошо. Она просто пиналась, как одержимая, и часто просовывала ноги сквозь кожу, пока не стала видна выпуклость. Мы ставили на то, что это бомж, рука или голова. Несмотря на это, я все еще не понимал, что она будет с нами через мгновение. Но малышке не суждено было родиться на свет.

Предвестники родов

Мы провели новогоднюю ночь с друзьями, и я был самым ярким событием вечера, потому что какая бы чертовщина была, если бы у меня внезапно начались схватки. Сказать по правде, мне не нравилось ехать в больницу прямо с вечеринки. И было приятно, что никто не верил, что я могу родить сразу. «Ты прекрасно выглядишь», - услышал я. Мои друзья, чьи роды были позади, сказали мне встать боком и со знанием дела оценили: «Живот еще не опустился, ты носишь его еще неделю или две ...» или «У тебя еще нет родного лица». Что означает «лицо рождения»? - Я попросил. - Ну так жарко. Когда вы опухли, пора собирать чемодан. Каждое утро я вставал и смотрел в зеркало, не было ли лицо уже «в родах».

Начало родов

На этой прогулке, фото которой висит на холодильнике, мой друг внимательно посмотрел на меня и оценил: «Э, еще две недели». Я вздохнул, потому что мне не хотелось испытать те ужасы, которые я читал и о которых слышал ... Мы гуляли по лесу несколько часов. Мы поужинали в ресторане, взяли фильм в пункт проката и наконец добрались до дома. Когда девочка стала копать дальше, я слегка поморщился, и Пиотрек сразу спросил: «А что? Уже?". Я каждый раз пожимал плечами. - Откуда мне знать? Но я шла в ванную, чтобы проверить, не оторвалась ли вода. Мы легли спать около полуночи. Я чувствовал себя слабым. Я заснул, но проспал всего час. Меня разбудила боль, не похожая ни на какую другую. Я открыл глаза и понял: это начинается. Боль повторялась через равные промежутки времени. Как будто меня кто-то подключил и через некоторое время выключил. Когда его «воткнули», я стиснул зубы, все тело онемело. Я лежал и смотрел в окно, стиснув зубы, надеясь, что это пройдет… но схватки происходили с одинаковой частотой. В конце концов я вскочил с кровати и нервно зашагал по дому. Это разбудило Пиотрека. Он в панике спросил: «Мы идем в больницу?» Я качал головой: «Нет, еще нет. Спать. " Когда схватки немного утихли, я лег, но не мог уснуть. Изменилась их серьезность, а не их частота. Я был напуган. Я знал, что это уже происходит. Я схватил книгу и начал читать, чтобы узнать, были ли это схватки или предвидимые схватки. Несколько раз я хотел избежать госпитализации.

Ночное действие

Я даже не мог прилечь. Я занимал разные позиции: с обеих сторон я свернулся клубочком. Я старался не стонать от боли, но Пиотрек все равно включил свет и начал одеваться. «Мы идем в больницу», - твердо объявил он. "Нет, не сейчас. Он еще не рожает ... Я нахмурился и чуть не заплакал. Но схватки нарастали все больше и больше. Ведь мне казалось, что я этого не вынесу. Мы запустили секундомер и решили их измерить. Они были нерегулярными - раз в 7, раз в 15 минут. Тем не менее, Пиотрек сразу же пошел за «родильным мешком» - у меня он был упакован с 36-й недели беременности. Было после четырех утра. До больницы оставалось около четырех минут езды. Когда мы спускались по лестнице, Пиотрек пошутил, что мы втроем вернемся сюда. «Верно», - засмеялся я и кинул ему шляпу. «Я еще не рожаю». Как только я сел в машину, я почувствовал, что чувствую себя лучше и могу поехать домой. Когда мы прибыли в Св. Зофия, перед тем как войти в родильную, я заметила коллегу по работе. Выяснилось, что Филип снимал рождение своих друзей. Я вошел в больницу, смеясь до ушей.

Но это слишком рано

Может быть, поэтому акушерка не восприняла нас всерьез - она ​​накричала на меня и сказала подождать, хотя в приемной больше никого не было. Когда она пригласила меня в комнатку, она заполнила стопку анкет, потребовала результаты анализов. Она спросила, в какое время произошли схватки, и решила, что еще слишком рано. Однако она приказала немного подождать, потому что решение должен был принять врач. Я плохо себя чувствовал, но перспектива отложить роды была настолько приятной, что я села в приемной и обняла Пиотрека. Потом меня подключили к КТГ. Я слушала биение сердца нашего ребенка и испугалась еще больше. Я не мог поверить, что это происходит! Войдя в кабинет врача, я был уверен, что сейчас буду дома, схватки пройдут, что это немного фальстарт, готовящий меня к настоящему соревнованию ... И тут вдруг врач сказал, что хоть схватки нерегулярные, но расширение «на три-четыре» и по отношению к Я остаюсь с этим. «После обследования роды пойдут еще быстрее», - сообщила она мне. Я был шокирован. Я побежал в ванную, потому что думал, что моя вода наконец-то отошла, но вместо нее я увидела что-то коричневое, вроде сгустка крови. Я испугалась, но акушерка весело сказала: - Отлично, слизистая пробка вышла. Только тогда я понял, что столкнусь с максимальной физиологией тела.

О патологии

Потом все произошло быстро. Пиотреку сказали идти домой и ждать звонка, а меня доставили в больницу с патологией беременности. Я даже не оглянулся, а было семь утра. Я переоделся в спортивный костюм, футболку и положил как бревно на кровать. Из всех восьми человек в комнате только я морщился от боли. У меня даже не было сил укрыться одеялом или вытащить телефон из сумки. Дрожа от страха или, возможно, от холода, я пытался бороться с нарастающей болью. Остальные дамы, одетые в рубашки до колен, ходили, как стая утят, покачиваясь из стороны в сторону, и расчесывались перед зеркалом, весело болтая. И я стонала каждый раз, когда схватка проходила. Слезы текли сами собой, я даже не пытался их сдержать.

Первое самое сложное

Между тем жизнь шла своим чередом. Дежурный подошел вытереть пол. Потом был подан завтрак, к которому я не могла прикоснуться. Акушерка измерила мой таз. Другой положил мне на шкафчик лист бумаги. «Пожалуйста, запишите здесь частоту сокращений», - показала она. Я боялась пошевелиться, не понимала, как еще мне контролировать время! "Я не могу. Больно… - простонал я. "Какая ты паникара!" Акушерка прокомментировала и ушла. «Это просто щекотка», - со смехом сказал самый толстый из «животов», одетый в красный халат пожарного с огромной булочкой на голове. «Это просто прогнозируемые схватки. До родов еще далеко. Это твое первое? ». Я кивнул. «Первое - самое сложное. Потом идет под гору, - махнула она рукой. «Я родила шестерых». Я не мог ответить или рассмеяться. Я не мог попасть в ванную. Когда мне показалось, что схватки происходят каждые пять минут, я пошла в акушерку. Я попросила еще одну (уже третью) таблетку обезболивающего, но вместо этого мне посоветовали сесть на гинекологическое кресло. Расширение было четыре, но околоплодные воды все еще не ушли. Меня спросили, согласен ли я на пункцию мочевого пузыря и введение окситоцина. «Я бы хотел, чтобы все закончилось как можно скорее», - выдохнула я.

Бесценная помощь

Я позвонил Петру. Приехал через полчаса. Меня перевели в одноместную комнату, где я должна была рожать. Моя акушерка была крепкой девушкой, ненамного старше меня. Она окунула меня в горячую ванну, а затем заставила сесть на мяч. Еще я тренировался с лестницей. Боль парализовала, и акушерка сказала, что это только начало ... Я не знала, выдержу ли я это. Единственным утешением для меня было то, что Пиотрек со мной. Он мне очень помог. Он провел в ванную, наложил холодный носовой платок и на последнем этапе родов держал его за руку. И больше всего так и было. - Если я умру, ты позаботишься о ребенке? - попытался пошутить я.

Вдыхать выдыхать

Самой большой моей проблемой было дыхание, и только тогда я понял, почему это так важно на занятиях по родовспоможению. Когда наступала схватка, я непроизвольно стиснул зубы и задерживал воздух в легких. От этого боль усилилась. После многих попыток я наконец научился правильно дышать, как и сказала мне моя акушерка. Так мне было легче переносить следующие схватки. Но все равно было больно все больше и больше. Я попросил анестезию, и на некоторое время боли утихли. Я думал, так и останется. Я даже пошутил и пошутил! Но затем боль усилилась, как будто граната вот-вот разорвет меня на куски. Я также немедленно потребовал еще одну дозу анестезии. Я пробовала рожать на боку, у лестницы, на корточках ... наконец, через семь часов мне удалось это сделать в классическом положении. Примерно каждые полчаса я просила обезболивающее, но акушерка просто кричала на меня, что я не смогу толкаться.

Я ухожу отсюда

На последнем этапе был момент, когда я подумал, что я закончил и что я не смогу этого сделать. Я даже хотела забрать свои вещи и уйти ... Но акушерка, опытная в подобных ситуациях, вела себя как профессиональный переговорщик: - Касия, посмотри на меня! Сама рожать не буду, вы должны мне помочь! Родись наконец! Охрзан действовал мгновенно. Я представлял, что буду здесь ласкать себя, а ребенок все равно задохнется. Я вспомнил, что чаще всего детский церебральный паралич - результат плохой работы ... Я решил, что мне нужно напрягаться и давить. Я должен ее родить (хотя я бы предпочел, чтобы кто-нибудь сделал это за меня). Я был в ярости, что это заняло так много времени, и, возможно, поэтому я наконец начал нормально дышать. Когда схватка ослабла, я отдыхала, набиралась сил и толкалась, пока он шел. Я не хочу вспоминать конец родов. Я знаю, что меня не волновало, что происходит, как я выгляжу, какие жидкости вытекли из меня. Я кричал, я стонал, я громко вопил. Когда голова начала выходить наружу, акушерка надела специальный халат, достала ящик с инструментами и нажала кнопку, превратив мою удобную кровать в гинекологическую плоскость.

В конце

Я чувствовал, что это был конец, и давил все больше и больше. Наконец вышла голова, я думала, она меня разорвет ... Акушерка умело повернула ребенка в сторону, вынула из меня и положила мне на живот. В тот момент я все забыл. Я замерз. Наступила тишина. Я смотрела на своего ребенка и удивлялась, почему у нее такие большие ступни и руки ... Мне пришло в голову, что, может быть, она заболела ... Может, я не заботился о себе во время беременности, я выпил слишком много кофе, один бокал вина слишком много ... Но потом моя девочка она начала громко кричать. Морщинистое лицо мне показалось симпатичным. - Добро пожаловать в деревню, - шепнул я Нине (которая не переставала выть) и Петру: - Милый, я думаю, у нас есть ребенок ...

У нас есть ребенок

Это было потрясающе, чудесно, волшебно. Что мы все это прожили вместе. Я не чувствовал, что они меня скрепляют, я не думал о том, что будет дальше. Все мое внимание было сосредоточено на ребенке. С этого момента я подумал, что «я» больше никогда не будет, и что бы я ни делал, я всегда буду «нами». Мои опасения по поводу ее здоровья оказались преувеличенными. Нина набрала десять баллов по шкале Апгар, весила четыре килограмма. Я смог справиться с этим без проблем. Я никогда не занимался маленькими детьми, но в больнице меня всему научили. Малыш кричал без остановки. Я завидовал другим матерям, у которых иногда спали дети. Я был истощен, я выглядел как семь несчастий. Я почти не спал, никогда не успевал поесть горячей еды. Во всяком случае, в жизни я не любил холодную овсянку. Я был рад вообще что-нибудь поесть. Дрожащими руками Я плакала, обнималась, пыталась покормить ... А Нина плакала, плакала, плакала.

Метаморфоза

Однако когда мы вернулись домой, она превратилась из дьявола в ангела. Секрет был в том, что в моей груди появилось молоко. Ребенок жадно поел и заснул. Первые три недели у меня болела грудь, и мне пришлось нанести на нее специальный крем. Потом я привык к кормлению, я даже начал получать от него удовольствие, это нас так сблизило.Пах болел еще месяц. Но через две недели после родов я надела джинсы до беременности! К сожалению, сам живот не захотел возвращаться к прежним размерам. Хожу в бассейн, занимаюсь спортом, хожу в сауну. Я мечтаю выспаться, потому что Нина спит ночью не больше пяти-шести часов. Это должно быть много.

Восьмое чудо света

Но сейчас я не могу представить свою жизнь без нее. Это чудо. Она мило улыбается мне. Я ищу свои особенности, сходство с самим собой, Петром и моими дедушкой и бабушкой. Я больше не помню боль, страх. Все ушли. Что пугало меня раньше, не важно. Изменились приоритеты. Повзрослел ли я? Когда выхожу на три часа в редакцию или магазин, то очень скучаю по ней. Вернувшись, я не могу ее обнять. Я буду кормить ее грудью как можно дольше. Карьера ждет. Работа подождет. Теперь Нина самая главная. Однако это не означает, что я отказываюсь от амбиций. Нет, что это, нет! Я хочу, чтобы моя дочь гордилась мной.